Народ пронес память о своем герое через века. Салават был еще жив, а о нем и его храбрых воинах пели песни, рассказывали предания. "Есть однако у башкир и свои давние песни, переходящие из поколения в поколение, таковы песни Салавата, о Салавате…", - отмечал Р. Г. Игнатьев. Признавая огромную роль в воспитании Салавата и его отца Юлая, генерал-аншеф П. И. Панин в реляции Екатерине II, говоря о них как "о самых главных в башкирском народе предводителях", отмечал, что они "подлежательны по всей справедливости, быть в сердце народа казнены , для прочнейшего онаго на будущия времена устрашнения". "Целых сто лет его грозное имя было запретным, - пишет Мустай Карим, - за весь век во всей Башкирии ни одного младенца не нарекли Салаватом. Наречь его именем новорожденного считалось дерзостью, равнозначащей государственному преступлению…Огонь, зажженный Салаватом, слуги царя тщательно закапывали в землю, но он не погас, только все глубже и глубже уходил в недра народной души. Прежде всего я имею в виду его стихи и песни…Их сжигали, за них обвиняли и били кнутом, враги поэта и недруги народа их извращали, вкладывая в них противные правовому делу и интернациональному духу Салавата мысли и устремления, но в устах истинных сэсэнов они вновь воскресали в своем первозданном виде". Преданная царизму феодально-старшинская верхушка всячески старалась вытравить из памяти народа образ Салавата Юлаева. О нем запрещали рассказывать предания, слагать и петь песни. Так, например, житель деревни Казырбаш Салаватского района БАССР Гафирьян Султанов вспоминал, что, когда в 1890 г. он по просьбе народа заиграл на скрипке мелодию о Салавате и запел, то был арестован урядником.

продолжить